В такие моменты я уходила в дальнюю комнату и пряталась в шкафу. Только там, среди умиротворяющего шелеста маминых платьев, я могла посидеться спокойно, ОДНА, и пожалеть себя. Может, даже поплакать. И никто не говорил мне: «Хватит давить на жалость!» или «Рева-корова». В шкафу было темно, тихо, и, главное, весь суматошный, часто непонятный мир ( Read more... )

Пахло мокрым снегом и асфальтом, который снова становился черным - запах глубокий, крепкий и какой-то уверенный. Оплывали свечками сугробы, обваливались снизу, у прочерченной ручьями кромки, большими кусками, которые тут же принимались таять и крошиться. И каждый прохожий вдыхал глубоко, затягивался - это было видно, грудная клетка раздувалась, и ( Read more... )

Каждый вечер мама заставляла меня делать что-нибудь противное: подшивать воротнички к колючей форме, отчерчивать красным поля в целой тетрадке или чистить картошку. А я мечтала поскорее оказаться в одиночестве, завалиться на диван, закинув руки за голову, закрыть глаза и хорошенько подумать. Спокойно подумать почти никогда не удавалось - вечно что- ( Read more... )

Больше всего мне нравилось очутиться дома, когда там никого не было. Когда все богатства, все тридцать три квадратных метра, включая балкон и холодильник, принадлежали мне одной ( Read more... )

«Тетю Лошадь» нельзя было назвать уродиной. Она была долговяза и худа, и все-то у нее было длинным - ноги, руки, лицо, а черные волосы, которые она то и дело отбрасывала назад, выглядели жесткими, как грива. А еще она много и с удовольствием смеялась, скаля крупные зубы. Тетя Лошадь, иначе и не скажешь. Но ее большие темные глаза горели ярко и ( Read more... )

Он знает: если позвонить наугад, набрать от балды номеров двадцать, на трех из них ответят бодрые секретарши, по двум - прошамкают равнодушные ко всему бабули, четыре - просто промолчат, а остальные... остальные что-нибудь да таят. Алекс знает: в это время можно застать дома лишь смешливых школьниц, что целятся в него большими круглыми глазами, ( Read more... )

Последние дни перед отъездом - самые бестолковые, обгоревшие, мутные. Ленка носилась, как сумасшедшая, какие-то экскурсии, какие-то водопады. Ты что, не понимаешь? Время уходит. Господи, как будто отпуск последний в жизни раз. Маринка засела в номере, с мороженым и телевизором - отбывала оставшиеся дни. Поменяла бы, что ли, билет… хотя там - Москва ( Read more... )

Жить стало лучше и удобнее, и пятьдесят сортов колбасы в магазинах, о чем и мечтать не могли хозяйки двадцать лет назад, но есть несколько вещей, по которым я очень скучаю.

Чайник со свисткомЧайник считал, что он живой. Радовался, когда его железное брюхо наполнялось, важно пыжился, задумчиво слушал - что происходит внутри. Поднимались первые ( Read more... )

Я была запойным читателем. Годилось все: вывески, квитанции за электричество, устрашающие плакаты в поликлиниках, таблички с номерами автобусных маршрутов. Это сохранилось и сейчас; больше других мне нравятся инструкции к лекарствам, где подробно и внимательно расписаны действия моего организма, на которые он пойдет после приема пилюль. Автобусы ( Read more... )

В детстве праздники различались по запаху. На 8 марта тетя пекла «Зебру ( Read more... )